Рецензия на фильм «Гавр»

Гавр, портовый город. Немолодой чистильщик обуви Марсель Маркс обнаруживает черного мальчишку, нелегального иммигранта, сбежавшего от полиции. Мальчик должен добраться в Лондон к своей маме, и Марсель с соседями по кварталу – такими же немолодыми и такими же небогатыми добрыми гражданами – пытается помочь нелегалу. В это время жена Марселя попадает в больницу с терминальной стадией рака.

Марсель Маркс – постаревший герой давнего фильма Каурисмяки «Жизнь богемы», только теперь он уже не писатель, а чистильщик обуви: отмирающее занятие в нынешние времена, когда только гангстеры носят ботинки, остальные ходят в кроссовках и сандалиях. Да, у Марселя устаревшая профессия, а еще у него устаревшее представление о чести, устаревшее представление о дружбе, взаимовыручке, милосердии; и за все это ему будет дано настоящее старомодное чудо.

Завязка сюжета – с негром-нелегалом, которого добрые люди вопреки бюрократической машине пытаются переправить в Лондон, – подошла бы для социального кино. Но Каурисмяки снимает утопию, восторженный Vive la Resistance, а это означает, что его мир устроен справедливо, и моральные законы для его героев важнее общественных. Больше всего "Гавр" похож на современного "Дон Кихота", только вместо рыцарских романов здесь – большое французское кино, так что зритель "Гавра", пусть и неосознанно, проникается атмосферой фильмов Жан-Пьера Мельвиля и Марселя Карне. В эпизодических ролях – кинолегенды: злодей – Жан-Пьер Лео (звезда фильмов Трюффо), врач – блестящий комик Пьер Этекс. Живое напоминание о временах, когда кино было великим.

Слово "утопия" означает "нет такого места". Как же нету, вот оно: Гавр Аки Каурисмяки – город постаревшего солнца, новая Атлантида, то самое место, где пролетарии всех стран соединяются и идут вместе выпить. В этой старомодно-добродушной утопии простые рабочие люди уважают друг друга, лавочники милосердны, дети находят родителей, старые рокеры собирают полные залы, смертельно больные выздоравливают, а полицейский ходит с ананасом. Таким видят мир только дети, старики и большие режиссеры: злодеи – условны, вера в чудо – не так уж и наивна, а люди делятся на хороших и плохих, а не на легальных и нелегальных иммигрантов.