Рецензия на фильм «Зависть богов»

Действующими лицами являются замужняя сотрудница программы "Время" и француз-переводчик, а вместо идеологической закрепощенности героини речь идет о закрепощенности сексуальной. В самом начале фильма она с мужем-совписом (в роли этого безрадостного гражданина очень убедителен Александр Феклистов) смотрит на видео "Последнее танго в Париже", но не выдерживает сцены, где персонажи Марлона Брандо и Марии Шнайдер занимаются анальным сексом, затем ужасается, когда супруг под влиянием увиденного просит ее сделать ему фелляцию, а в середине фильма испытывает с любовником первый в жизни оргазм. Хотя режиссер не разделяет мнения об особой сексуальной "зажатости" советских людей, всякое кино неизбежно воспринимается, как попытка обобщения, и в качестве таковой может рассматриваться как подтверждение знаменитых слов о том, что в СССР секса нет.

Меньшов также говорил, что разошелся с Мареевой в оценке андроповской (да и советской в целом) эпохи, и что этот период нельзя рисовать одними черными красками, но его стремление к достоверности в передаче характерных черт времени и резкая, почти плакатная режиссерская манера не оставляют места для прикрас и полутонов. Прилавки с убогим ассортиментом, давка за спиртным, прочесывание кинотеатров в поисках "нетрудовых элементов", обыски квартир с изъятием "порнографических" видеокассет, вызывающие страх попопам с брезгливостью гебешники, дубовая пропаганда по телевидению, вурдалачий облик предпоследнего генсека, всеобщее двоемыслие и шабаш вокруг сбитого лайнера образуют столь густой реалистический задник, на фоне которого бессмысленно говорить о каких бы то ни было достоинствах коммунизма и тоске по жизни в СССР. Впрочем, добытые в магазинном бою кусок сырокопченой колбасы или гроздь бананов, сопровождавшиеся приятной мыслью, что "другим не досталось", создавали такой эмоциональный подъем, который теперь аукается в душе при виде экранной очереди за дефицитом. Другое дело, что "ретро" ностальгично по определению, и воссозданный режиссером физический облик ушедшего времени, вызывает сладкую грусть у всех, кому больше двадцати, и кто был тогда на столько же лет моложе.

Любопытно, что супружеская измена в "Зависти богов" не влечет угрызений совести и не рассматривается как грехопадение, в чем можно углядеть влияние (дурное или благотворное – зависит от точки зрения) французской литературно-кинематографической традиции в ущерб русской, не говоря уже о советской. А в отличие от "Тоталитарного романа", здесь нет идейного "совращения" советской женщины. Нарушение табу не в адюльтере и не в приятии чуждого образа мыслей, а в том, что сама атмосфера закупоренного общества заставляла видеть в иностранце если не скрытого врага, то подозрительный элемент, а в любовной связи с ним вынуждала усмотреть тайное желание удрать за границу, то есть, на советском языке, предать Родину.

В мосфильмовскую аннотацию к картине затесалась прелестная фраза, что актеры так убедительны в своем (!) чувстве, что говорить об их игре неуместно, а кто-то из журналистов даже спрашивал Меньшова, много ли мужества ему потребовалось, чтобы снимать свою жену в откровенных сценах с другим мужчиной. В действительности Вере Алентовой удалось именно сыграть метаморфозу женщины, которая из состояния нелюбви переходит в состояние любви, (вернее, страсти), и показать взрыв чувств, которому трудно не сопереживать. Ее партнеру Анатолию Лобоцкому из театра Маяковского меет смысл предъявить только один упрек – что он не настоящий француз, но это претензия к режиссеру: на роли, где подлинность значит больше искусства, приглашают аутентичных актеров. Настоящий француз в "Зависти богов" один – Жерар Депардье, но что он тут делает, одним этим богам ведомо.

Владимир Меньшов, поставивший до сих пор всего четыре фильма ("Розыгрыш", 1976; "Москва слезам не верит", 1979; "Любовь и голуби", 1984; "Ширли-мырли", 1995) всегда имел успех у широкой публики и считался "массовым" режиссером. Элита, особенно после "Москвы", которую незаслуженно сочли оправданием советской власти, относилась к его фильмам настороженно. Снятые в балаганном духе "Ширли-мырли" стали хитом безхитового времени, когда прокат рухнул, и вместо былых десятков миллионов зрителей лучшие отчественные картины собирали десятки тысяч, но эта относительно успешная лента повлекла за собой ряд довольно пренебрежительных отзывов в печати. Нынешняя работа Меньшова осталась без единого приза на "Кинотавре-2000", чье жюри трудно заподозрить в чрезмерной элитарности, так что о причинах такого "пролета" остается только гадать, тем более, что Алентова имела все основания претендовать на звание лучшей актрисы. Большинство критиков после просмотра кривило носы, а особо язвительные, имея в виду возраст актрисы, отпускали невоспроизводимые в печати шутки. Может быть, все дело в том, что "Зависть богов" на самом деле сделана не в стиле "ретро", а в стиле 80-х и на современный вкус выглядит устарело. Но критику – критиково, а зрителю – зрителево. Когда в финале героиня на глазах гебешников бросается на шею высылаемому из СССР герою, сидевший передо мной вполне простого вида мужик вдруг бешено забил в ладоши, подтвердив тот факт, что массовый эффект классических киноприемов, слава богам, вечен.

 

Текст: Виктор Матизен