Каждый хочет править миром: рецензия на фильм «Тесла»

Никола Тесла (Итан Хоук) — блестящий учёный, эмигрировавший в Америку из бедной Восточной Европы, — работает на заводе великого изобретателя Томаса Эдисона (Кайл МакЛоклен), который, правда, не очень ценит выдающегося инженера. И, что самое обидное, полностью отрицает важность открытия переменного тока, возможности которого так будоражат Теслу. В итоге учёный увольняется и отправляется в свободное плаванье — которое, разумеется, будет совсем не простым.

Никола Тесла — человек, чей образ и чью жизнь очень сложно интегрировать в формат академического байопика. Он давно уже не просто великий физик и инженер, он миф, навязчивая идея, таинственное имя из учебников, вокруг которого неустанно слагаются конспирологические теории и всякого рода легенды. Неудивительно, что и в искусстве Тесле как будто бы гораздо комфортнее быть фантастическим субъектом или даже источником этой фантастики — каким он предстаёт в «Престиже» Нолана (его там ещё и играет Дэвид Боуи, что само по себе фантастично) или стимпанк- шутере The Order 1886. Всякие же попытки Теслу очеловечить и приземлить в поп- культуре неизбежно отправляют его на сюжетную периферию — как в недавней «Войне токов», где сербский учёный появляется эпизодически и является скорее инструментом, чем героем.

Режиссёр «Теслы» Майкл Алмерейда, известный в узких синефильских кругах американский инди-автор, очень хорошо осознаёт специфику своего персонажа. Для него все тёмные дыры в биографии Николы не проблема, а отправная нарративная точка. Фрагментированность истории Теслы становится полноценным авторским приёмом: мы видим яркие куски его жизни, ту самую «Войну токов», работу у Эдисона, масштабные, полумифические эксперименты в Колорадо, но всё это будто бы невпопад, без чёткого скелета и магистрали. Но на самом деле, очевидно, в этой видимой энтропии и есть главный ключ для понимания «Теслы» — и фильма, и человека.

С одной стороны, с таким подходом Алмерейда пытается рассказать удивительную биографию учёного как бы от первого лица, проникнуть в его образ мышления, в горячечный, сумбурный, кипящий гениальный мозг, воспринимающий пространственно-временные условности иначе, чем мы с вами, простые обыватели, — поэтому возникают оптические и нарративные искажения, дефекты, артефакты. С другой – он дистанцируется от фигуры Теслы и его родного хронотопа, кинематографически отмечает, что снимает кино именно из «сегодня»: отсюда и театральные, подчёркнуто нереалистичные декорации, и абсурдные сцены, где современность прорывается в прошлое, Эдисон посреди ужина достаёт айфон, а Никола начинает петь Everybody Wants to Rule The World. Отсюда же манерный постмодернистский ход с рассказчицей, которая прямо посреди сцены может достать ноутбук и начать гуглить там всплывающие по ходу сюжету имена. Последнее ещё можно прочитать как остроумный комментарий на тему стандартизированных байопиков, которые, как любят писать в Сети, «просто экранизируют Википедию». В «Тесле» Википедия действительно порой заменяет авторский текст, описывает детали, на которые у самого фильма просто нет времени (да и, наверное, желания).

Кажется, что эти две оптики — та, что связывает нарратив с особенностями сознания Теслы, и та, что от Теслы максимально дистанцируется, — никак не сочетаются. В случае Алмерейды они, напротив, идеально друг друга дополняют и, ко всему прочему, ярко выделяют режиссёрское «я». У Алмерейды как автора всегда было две главных страсти и два основных объекта для кинематографического осмысления: первый — это гибкое, хрупкое сознание людей («Марджори Прайм», «Экспериментатор»), второй — осовремененные классические сюжеты («Цимбелин», «Гамлет»). В «Тесле» параллельно существует и то и другое, выходит, что сам учёный смотрит на себя из другого времени. В одной важной и явно фантастической сцене Никола тут знакомится с новым изобретением Эдисона, кинетоскопом, и оказывается под явным впечатлением от увиденных там движущихся картинок. Учитывая это, вполне можно предположить, что весь фильм — пророческая фантазия Теслы (известного, в общем, своими технологическими пророчествами) на тему того, как бы выглядело кино о нём самом.

Предположение это, конечно, дикое, да и исходит из несимпатичной области герменевтики. Гораздо проще было бы обвинить Алмерейду в некотором акционизме и позерстве — тем более что причин для этого в фильме полно. Но даже так, если принять за факт, что «Тесла» — кино акционистское, то акционизм этот хотя бы интересный. Да, возможно, режиссёру тут важнее показать себя, чем собственно Теслу, ну так и это стремление вполне понятно: в конце концов Everybody действительно wants to rule the world.